Либо это враньё, либо намеренное искажение реальности. И в том, и в другом случае – чепуха. Нигде такого не могло быть и никогда не было. Но чтобы не быть голословным, я приведу одну историю. В ней, на мой взгляд, как раз и содержится некая странность, которая заводит меня в так называемый "нравственный тупик", и я ума не приложу, как выбраться из него. Судите сами.

Живёт на восьмом этаже господин. Человек сутулый, длиннорукий, с длинным, бледным лицом. В шкафу висит его пиджак. Довольно-таки поношенный. Он отзывается о нем: "А пиджачок-то у меня у меня почти еще новый. Я его на заре перестройки в ЦУМе купил!".

"Необычность" этого человека ещё и в том, что он всякий раз боится забыть выключить чайник. И всякий раз забывает.

Наряду с чайником, отметить можно еще и необъяснимые приступы раздражения по всякому мелкому пустяку, а также какой-то трактат, который пишет этот господин. И не как-нибудь от случая к случаю, а регулярно, скрупулезно, исключительно по ночам, да к тому же автоматической перьевой ручкой с резиновой пипеткой для набора чернил. И на том месте, где его большой палец прижимает авторучку к среднему пальцу, образовалось синеватое затвердение, а на рукавах пиджака, в области локтей, что-то вроде потёртостей.

А по названию рукописного сочинения можно сказать, что он ехал куда-то в трамвае и в трамвае придумал. И выехал трамвай из тенистого зелёного коридора, и стёкла заблестели, и перспектива прояснилась, и речка показалась, и холмы, и сказал он себе, что ведь часть мига всё остальное... Мельчайшее и неприметное. На фоне сдвигов исторических пластов, бурь социальных, нищеты непролазной, потрясений масштабных.

А Она? Она как ухитрилась прожить с ним столько лет? Зачем ей трактат? О, бессонные ночи! О, годы пропавшие! На кой чёрт сны! Когда и наяву не всегда удаются любовь, нежность, счастье, совместное ведение хозяйства, взаимопонимание…

Так что возненавидела Она ночные занятия этого господина. Устроила ему скандал за все пропавшие ночи. Вот так вот взяла и устроила. За все, что в душе накопились. А тряпочкой половой по лицу? Такого не было между ними. Она и банками с консервированными помидорами не кидалась в него. А то сами знаете, какие случаются у нас в стране скандалы на бытовой почве. Она просто взяла и показала ему, какое у него лицо, когда он стоит посреди комнаты и чистит щёткой пиджак, которому место давно уже во-о-о-он там, а не в свежепроветренном семейном шкафу

И ушла от него. К Голубятникову.

Два года они любили друг друга. Он – ее, Она – его. Затем был протуберанец на Солнце, завершившийся выбросом отрицательной энергии в одном из спальных районов Москвы. И все бы ничего, да вот однажды утром проснулся Голубятников и понял, что он по части обнять и приласкать теперь не самый мастер. Год без видимого успеха лечился в клинике у Курского вокзала, ездил на воды, пил настойку из кизяка с малиной, по утрам вокруг дома бегал, а все – мимо сада. Зато пока еще в силах грамотно тяпнуть и соленым рыжиком закусить. Делает он это в кухне. И обязательно тогда, когда Она за чем-нибудь приходит туда. Он в домашнем тренировочном костюме сидит на табуретке. С бобриком и по-своему остроумный. Он ей говорит:

- Рыжик-то упругий в этом году уродился. Грех грибок засолке не подвергнуть. И закусить у нас есть чем. Достойное дело с устатку рюмашку опрокинуть и грибком закусить!

И, взяв "рюмашку" двумя пальцами, в рот её опрокидывает, водку проглатывает, крякает, затем берёт вилку, накалывает на зубцы грибок и им же закусывает, сперва понюхав его так, как делал это ещё в недавний период его жизни – до выброса протуберанца на Солнце.

А Она?

Пока он опрокидывает и закусывает, Она садится на табуретку. В тёмном платье, в туфельках остроносых, завитая, с брошью. Ей давно уже все надоело. И его остроумные ссылки на протуберанцы, и кизяк с малиной, и все остальное. Она сидит и на него смотрит. Да еще так, словно бы ожидает: "Ещё раз Гриша мой крякнет, так я его сразу убью".

Он же никакой угрозы не чувствует с ее стороны. Он ещё одну рюмашку опрокидывает, её же и закусывает. Затем, внушительно крякнув, медленно и сыто спрашивает у неё:

- Ты, Людок, лыжи куда навострила?

Она не отвечает ему.

- А, воспоминания навалились. Миражок!.. Ну тогда на вот тебе. На, возьми, раз уж дела-то такие. На…Ты на вот… Ты ему наших грибков отнеси. Учёные люди чего говорят? Они правильно говорят: нынче так всё поменялось, что и соленый рыжик по ночам мужскую фантазию всерьез взбудоражит!..

И тут она беззвучно вскрикивает. И, вскрикнув, стреляет. Из всех видов воображаемого ею оружия.

Голубятников от неожиданности чуть не падает с табуретки.

Она выходит из квартиры и поднимается по лестнице на восьмой этаж.

Остается добавить, что все это – лично мое и намеренное искажение реальности на почве полного вранья и откровенной чепухи. Такого, на мой взгляд, нигде не могло быть и не было. Разве что в одном из спальных районов Москвы, где иной раз наряду с обычным семейным счастьем и полным благополучием встречается не всегда гармоничное "сожительство непохожих".